Ничья жизнь - Страница 11

Нелогично? Отнюдь.

Заходим теперь с другой стороны. А что ещё командование могло сделать-то? Посадить меня на гауптическую вахту, загнать в дисциплинарный батальон, гм, расстрелять? Ну, или записать в штрафники, чтобы я кровью смыл свою вину?..

«Приказ N227 Верховного Главнокомандующего Икари, среди Пилотов прозванный не иначе как "Ни шагу назад!", значительно повысил обороноспособность Токио-3 в период Войны Ангелов, хотя и в настоящий момент рассматривается как чрезмерно жёсткий…»

Угу, сорвут с меня нашивки, отправят в бой, а сзади будет заградотряд в виде младшего лейтенанта Аянами со снайперской винтовкой…

Ох, что же я опять-то так брежу, а?

Итак, попробуем хоть как-то воспроизвести ход мыслей бати — хоть и сложно, но всё-таки можно…

Вот, значит, я — командующий Икари… Вот провинился у меня подчинённый, и что я буду делать? Ну, сначала, наверное, рассмотрю его дело… В ходе рассмотрения выясню, что некий паршивец совершил такие-то и такие-то злостные преступления. Первая мысль? Наказать к чёртовой матери — выгнать из НЕРВ, засадить в тюрягу, конфисковать имущество… Кто он, говорите? Ага… Опа.

И тут выясняется, что:

Во-первых, этот паршивец — единственный на текущий момент боеспособный Пилот и основная ударная сила НЕРВ и ООН.

Во-вторых, его проступок — это вступление в бой вопреки приказу, в котором он всё же победил. И вполне аргументировано доказал, что его подвигло на такое деяние, а эксперты признали, что он говорит вполне разумные вещи…

В-третьих, провинившийся — собственный сын, но это уже малосущественный пункт.

Ну, на счёт предпоследнего — это уже мои собственные догадки… Так. Ну и что же получается в итоге? А получается, что победителей не судят. Но вот облажайся я, и разговор шёл бы уже совсем в ином ключе…

«Победа не нуждается в оправданиях. Поражение не позволяет оправдаться».

Так что всё вполне логично и ожидаемо, это я просто что-то чрезмерно тормозил после выхода из лазарета — кольнули меня там чем-то не тем, что ли? Или уже позже переутомился, когда к разбору своих полётов готовился? Может быть, может быть…

Хотя и перенервничал я всё-таки преизрядно. Да и трудно тут не нервничать, когда тебя точно лягушку скальпелем препарируют три строгих командирских взгляда. Ладно ещё Гендо — батя и так на всех смотрит, как на мячи, которые согласно святому правилу волейболиста нужно кидать и бить. Фуюцки тоже ещё в пределах нормы — он меня не знает, я его не знаю, всё чётко — святое дело пропесочить провинившегося подчинённого…

А вот Мисато откровенно удивила. Я бы, конечно, не сказал, что не ожидал такого… Но с другой стороны как ей ещё было себя вести-то — так же, как и дома, что ли? Ага, щаз… Дружба дружбой, а служба службой — мы всё-таки не только друзья как я считаю, но и подчинённый и начальник. И ведь, чёрт возьми, когда-то одна из сторон наших отношений начнёт превалировать!..

Ладно, ладно, проехали… Такой переход в поведении Мисато, конечно же, несколько выбил меня из колеи, но не слишком сильно. По-другому она всяко поступить не могла, но… Какой-то осадок на уровне подсознания всё же остался…

Хорошо ещё, что для меня это не особо важно.

Я нажал на широкую кнопку электронного замка, открывая дверь на парковку, начал спускаться по невысокой лестнице… И тут же замер как вкопанный.

— Auf den Arsch fallen! — с чувством выругался я.

Вот спрашивается, чего я сюда пёрся-то, а? Нет, обычно-то меня из штаб-квартиры забирала Мисато, у которой пока что на моей памяти ещё не было ночных смен, а вдруг сейчас всё изменилось из-за недавнего боя? Обычно Кацураги могли поднять ни свет, ни заря, но это же в обычное время, а теперь у нас в НЕРВе опять аврал и кипеш, после визита Самсиила… Проклятье, и что же теперь делать? Так, мобильник, мобильник… Нужно позвонить Патрону и узна…

От копаний по карманам меня отвлекло настойчивое бибиканье.

— Синдзи!

Етить твою, Мисато!..

Кинул взгляд на парковочное место моего командира. Ага, так и есть — «Супра» на месте, капитан машет мне из окна. А я уже, блин, панику развёл, даже не удосужившись убедиться в своих подозрениях…

Я поправил китель, застегнул верхнюю пуговицу и чётким шагом промаршировал к машине Мисато. Залез в машину, пристегнулся, выпрямился на сиденье.

Кацураги все ещё в своей столь нелюбимой форме.

— Молодец, Синдзи! — капитан дружески ткнула меня кулаком в плечо. — Напортачил ты, конечно, изрядно… Но выкрутился красиво — и аргументы хорошие, и факты налицо…

— Спасибо, капитан Кацураги, — ровным голосом произнёс я.

Девушка моргнула.

— Эээ… Синдзи, ты как? — обеспокоенно спросила меня командир, внимательно глядя мне в глаза.

— Нормально, капитан Кацураги.

Сейчас я являл собой отличный пример офицера японской или немецкой армии — спокойный, невозмутимый и насквозь дисциплинированный боец…

Что со мной уже как-то слабо ассоциировалось, мда…

— Синдзи… Синдзи, ты чего? Ты чего, обиделся, что ли?

— Никак нет, капитан Кацураги. Всё нормально. Мы уже можем ехать?

— Синдзи, Синдзи! Ты чего и правда обиделся? Брось, чего ты как ребё… Агхм… Эээ… Ну….

Вид Мисато, накрытой внезапным приступом косноязычия и растерянности, был просто сногсшибателен — такой мне удавалось застать её крайне редко.

— Нет, ну ты чего, Синдзи? Я же всё-таки не только твой опекун, но и командир, и иначе поступить просто не могла!.. Чего, правда обидела? Ну, извини меня тогда, пожалуйста! Я же не со зла — привыкла уже с тобой как со взрослым общаться, вот и думала ты поймёшь!.. Синдзи? Синдзи!